[RR_PictBrude]

В: После отпуска, в марте 1942 года вы начали свой второй тур в КВС в составе 317 эскадрильи, и вы начали встречаться с Фокке-Вульфами FW-190A. Как вы оцениваете Спитфайр Mk. Vb в противостоянии с FW-190A?

О: Первый раз, когда мы встретились, это, кончено, было сюрпризом – FW-190 был очень хорошим самолетом, лучше чем Спитфайр V. Мы столкнулись с более чем 20 из них. Был крутой догфайт с Ме-109 и FW-190. Я ничего особого не добился. 10 апреля я сбил FW-190, который позднее был перезаписан как “вероятно сбитый”, после чего, 25 апреля, я повредил Ме-109F, а 3 мая мне записали еще одного “вероятно сбитого” FW-190.

В: В ноябре 1942 года, вас назначили старшим инструктором в 58 оперативном учебном подразделении КВС в Балладо Бридж. Вы были довольны тем, что занялись обучением новых пилотов?

О: Приказ есть приказ, но я не был счастлив. Я спросил командира учебки: “Сэр, вы не могли бы мне помочь? Я ненавижу эту работу. Я согласен на понижение в звании, чтобы присоединиться к британской эскадрилье на юге.” Им были нужны парни, которые хотели сражаться. В то время, главный маршал авиации Уильям Шолто Дуглас, который стал главой Истребительного Командования КВС в ноябре 1941 года, был откоммандирован в Воздушные Силы Среднего Востока. Когда в конце 1942 года он прибыл в Каир, он отправил в Министерство Авиации сообщение гласившее: “У меня здесь нет поляков”. В марте 1943 года, я оказался в компании из 15 пилотов – 10 оффицеров и 5 сержантов – который были отправлены в Северную Африку без наземного персонала. Польская истребительная команда, или ПИК, была приписана к 145 эскадрилье, которой командовал американец, командир эскадрильи Лэнс Уэйд. Эта эскадрилья обеспечивала нас пищей и управлением, и Уэйд предоставил нам техников. У нас сложились приятельские отношения с “Диким котом” Уэйдом. В то время мы, также, часто летали вместе с американскими подразделениями.

В: ПИК, также называвшаяся “Цирк Скальски”, имела на вооружении Спитфайр Mk.IX. Каково ваше впечатление от этой модели?

О: Это был сверхсовременный самолет, очень маневренный и быстрый – он превосходил FW-190A.

В: Какими были ваши несколько боев над пустыней?

О: 28 марта флайт лейтенант Эугениуш Хорбачевски и я летели со стороны моря, совершая глубокое проникновение на территорию противника в Тунисе, и встретили два Юнкерса Ju-88 над Сфаксом. Они не ждали нас – это был не бой, это было избиение. Мы также заметили вражескую колонну, мы спустились и расстреляли машины и множество немцев. 2 апреля я сбил Ме-109 над Эль-Хаммой, и еще двух двумя днями позже. 6 мая немцы совершали большой перелет для снабжения армии. Мы летели в группе высотного прикрытия эскадрильи американских Кертисс Р-40 Уорхок – это была резня и казалось, что Тунисская бухта объята огнем. Позднее, я встретился с одним германским военнопленным, который был там и который оказался хорошим пловцом – он смог доплыть до берега, но огромное количество его товарищей погибло. Его затем отправили в Силезию, а потом в танковую дивизию во Францию, прежде чем он попал в плен.

В: После того как 13 мая силы ОСИ сдались в Тунисе, ПИК была распущена, но вы стали первым поляком, ставшим командиром британской эскадрильи. Как вы удостоились такой необычайной чести?

О: Командир Воздушных Сил Западной Пустыни, вице-маршал авиации Гарри Бродхёрст, созвал командиров на банкет. Он отвел меня в сторону и сказал: “Стэнли, я бы хотел поговорить с тобой о будущем ПИК. У меня полно новозеландцев, канадцев и англичан, которым необходим отдых поле года проведенного в пустыне. Мне нужны командиры звеньев и эскадрилий, и я знаю что ты сможешь.” После нескольких дней проведенных в Каире, меня отправили на Мальту, но война шла своим чередом и к тому моменту Мальта была уже в неопасности. Вскоре после этого, над Сицилией погиб командир эскадрильи Джон Тэйлор, и я был отправлен, чтобы принять 601 эскадрилью. Другие пилоты моей ПИК, Владислав Дреки и Горбачевски, были отправлены в 152 и 43 эскадрильи соответственно, оба в качестве командиров звена. 13 сентября, во время битвы за Салерно, Дреки взлетал на своем Спитфайре с подвесными баками на 90 галлонов, когда его колесо лопнуло. Он перевернулся и погиб. Он был похоронен в Катанье.

В: В декабре 1943 года вас назначили командовать 131 Польским Авиакрылом в Нортхолте, а затем 133 Авиакрылом. Каково было командовать ими?

О: Я был со 131 Авиакрылом лишь до марта 1944 года. 133 Авиакрыло было перевооружено на Норт Америкэн Мустанг Mk.III. Мы взаимодействовали с 8 Воздушной Армией США, сопровождая Боинги В-17 и Консолидейтед В-24 над Германией.

В: Каким было ваше впечатление от Мустанга, на котором стоял такой же двигатель, как и на Спитфайре?

О: Мустанги были быстрыми истребителями, с большой дальностью полета – до 11 часов полета, ей Богу! – и способным выполнять различные задачи, включая бомбардировку с пикирования. Во время высадки в Нормандии, 6 июня 1944 года, мы использовали две 250-фунтовые бомбы, подвешиваемые под крылья. Однажды, четверо из нас полетели с 500-фунтовыми бомбами, но я едва не погиб, отрываясь от полосы. Мы также сопровождали парашютистов-десантников и планеры. День D был невероятным. Мы пролетали 90 км от нашего аэродрома до побережья Нормандии. Все корабли шли в одну точку – между кораблями было не протолкнуться – это фантастика.

В: 24 июня 1944 вам засчитали ваши последние победы – два Ме-109G над Тиллье. Каковы ваши воспоминания о том бое?

О: Мы бомбили цель, а потом мы разворачивались, когда я посмотрел влево и увидел группу немцев, летевших очень низко. Они не видели нас, поскольку направлялись в сторону берега. Мы атаковали их, и поначалу они определенно решили, что мы другая группа немцев. Приблизившись на 200 футов (60 м), я был почти готов нажать на гашетку, когда два немца увидели меня, рванули в сторону и, столкнувшись, взорвались. Я ни разу не выстрелил. Я не заявил победу в моем боевом рапорте, но Истребительное Командование засчитали мне их. В тот день мы потеряли одного пилота – другая группа немцев сбила его.

В: Каким было ваше последние назначение во время войны?

О: 11 сентября 1944 года я был отправлен для прохождения курса в Колледж Командования и Генерального штаба в Форт Ливенворте. После того, как я его закончил 5 января 1945 года, мне прислали сообщение из Пентагона, чтобы я проследовал в штаб 3 Воздушной Армии США в Тампе. Программа касалась развития тактики истребителей во время войны, и я ожидал, что эта лекция будет для юнцов. Но вместо этого, я встретился с приблизительно 50 офицерами и сравнил мой опыт с их опытом на разных фронтах. Эта конференция продолжалась с 10 часов утра до 16 часов. После этого, бригадный генерал Эдмунд Линч, заместитель командующего 3-й Воздушной Армией, пригласил меня на обед в отель “Тампа”. Во время нашей беседы, он сказал, что его начштаба был отправлен в Новую Гвинею и спросил меня, не мог бы я занять его место. Я был удивлен и сказал: “Генерал, я пытаюсь добраться до Окинавы, на Дальнем Востоке.” Кроме того, насколько я знал, Конституция США декларировала, что даже офицер торгового флота должен был быть американцем. Линч сказал: “Скажи да и завтра ты будешь американцем. Ты мне нужен.” Однако, Польский авиационный атташе сказал мне, что я должен вернуться в Соединенное Королевство. Предполагалось, что я отправлюсь с авиакрылом КВС на Дальний Восток. В феврале 1945 года я вернулся назад на океанском лайнере “Королева Мария” – на борту было 12000 человек – и стал оперативным командиром 11 группы в Аксбридже.

В: Чем вы занимались, когда закончилась война?

О: Я отправился в Германию в феврале 1946 года в качестве оперативного офицера Оккупационной армии и оставался там до тех пор, пока 13 декабря 1946 года польская армия не была распущена. В 1947 году я решил вернуться назад в Польшу. Мы знали о том, что там тогда происходило. Меня просили остаться в КВС. Я мог бы сделать там хорошую карьеру. Но я решил вернуться домой. А почему, это мой секрет.

В: Хотя вы вступили в Польские ВВС в июне 1947 года, вы просидели в тюрьме с июня 1948 по апрель 1956, и даже прожили год в ожидании смерти, обвиненные как англо-американский шпион. Смогли ли вы когда-нибудь вернуть доверие к себе со стороны коммунистического правительства?

О: Они думали, что я шпион из-за всех моих предшествующих связей с Западными Союзниками. Когда 20 апреля 1956 года я, наконец, был выпущен, я стал искать работу на гражданке. Мой друг пришел с газетой, в которой говорилось, что я снова в рядах ВВС. Я отправился к генералу Мариану Спехальски, который потом стал маршалом. Никто в армии еще не командовал, и он был в гражданской одежде – у него еще не было формы. Я показал ему статью и сказал: “Генерал, я уже настроил себя на гражданскую жизнь. Я не хочу вступать в ВВС.” Он сказал мне, весьма любезно: “Вы знаете, что происходит. Мы просим вас помочь нам – теперь мы все изменим. Пожалуйста, помогите мне – и помогите нам. Потом, если вы захотите уйти, позвоните мне в любое время.” Может быть из-за того, как он просил, я ответил: “Хорошо.”

В: Чувствовали ли вы себя оправданным, вступив в Польские ВВС?

О: Ну, я был самым молодым майором в Польской армии в 1947 году, прежде чем был арестован. Они присвоили мне звание подполковника в 1958 и полковника в 1965.

В: Была ли у вас возможность встретиться с кем-нибудь из ваших старых британских и американских коллег?

О: Я был на встречах в Канаде и США. Я был в Сан-Франциско в 1988 году, когда Польский атташе сказал мне, что я произведен в генералы и должен вернуться в Польшу к 5 октября. Я заметил, в шутку конечно, что они похоже сделали это только для того, чтобы вернуть меня, и что они снова могут упрятать меня за решетку.

В: Есть ли у вас еще что сказать о вашей карьере в авиации?

О: Нет. Сейчас я интересуюсь больше завтрашним днем, нежели прожитыми 60 годами, хочу увидеть, как Польша поднимется из ее сегодняшнего ужасного экономического и социального положения.