Интервью с Гюнтером Раллем

[RR_PictBrude]

Интервью с Гюнтером Раллем.

Интервьюер Колин Хитон.

В: Генерал, пожалуйста, расскажите о вашем происхожении

О: Я родился 10 марта 1918 года в Гаггенау, маленькой деревушке в Шварцвальде. Мой отец был торговцем, и когда я родился, он участвовал в Первой Мировой войне. Впервые он увидел меня, когда вернулся с войны.

В: У вас есть братья и сестры?

О: У меня есть сестра, которая еще жива и живет в Штутгарте, который я считаю своей родиной. Мои родители переехали туда, когда мне было 3 года, и я вырос и учился в Штутгарте. Я учился в средней и высшей школе, которая называлась Гимназией, где я 9 лет изучал латынь и 5 лет классический греческий, с упором больше на литературу и тому подобное, нежели чем на естественные науки или математику. Я сдал выпускной экзамен в 18 лет и стал курсантом в пехотном полку.

В: То есть вы сначала пошли в пехоту, а потом решили, что беготня в пыли это не для вас?

О: Да. И позднее я решил стать офицером Военно-воздушных сил.

В: Когда вы начали летать в Люфтваффе?

О: Я начал летать как старший курсант в Военно-воздушных силах, и сдал экзамены, чтобы быть произведенным в лейтенанты. В те дни Военно-воздушные силы не имели возможности обучать всех своих курсантов. Поэтому мы набирали курсантов из Военно-морского флота и армии. Я ушел в Военно-воздушные силы и начал летать в 1938 году в Нойбиберге, пригороде Мюнхена.

В: Когда вы впервые оказались в бою?

О: Мне был 21 год. В 1939 году я, наконец-то, закончил обучение на летчика-истребителя на авиабазе к востоку от Берлина и был направлен в JG52. В начале войны я был в составе этой эскадры и мой первый контакт с противником произошел в мае 1940 года .Это было во Франции.

В: После того, как Франция капитулировала, вы воевали над Ла-Маншем, не так ли?

О: Да, мы модифицировали наши самолеты для полетов над морем – наши самолеты были укомплектованы надувными шлюпками. Я находился в районе Кале. Там нам противостояли Королевские Военно-воздушные силы, и мы вылетали на задания через Ла-Манш в южную часть Британских островов. Мы атаковали конвои и тому подобное. Вылеты были не продолжительными из-за недостатка топлива в баках; мы не могли летать далеко.

В: Британцы хорошо летали?

О: Превосходно. Они были хорошо обученной и высоко мотивированной силой, хорошо оснащенной и с хорошим моральным состоянием.

В: Зеркальным отражением Люфтваффе в то время?

О: О да, и я находился в эскадре, которая в то время был не слишком опытной, это была недавно сформированная эскадра. Мы учились над Ла-Маншем, и у нас были страшные потери в боях с КВС. Я относился к ним с высочайшим уважением.

В: Большинство потерь вы несли во время чисто истребительных миссий или во время сопровождения бомбардировщиков?

О: К несчастью нам предписывалось сопровождать Юнкерсы Ju-87, очень медленные самолеты. Мы летали в непосредственном сопровождении (на Мессершмиттах Bf-109E), что было неправильно. Мы приклеивались к ним, теряя все наши преимущества и скорость. Вот мы и сопровождали через Ла-Манш, где нас поджидали Спитфайры и Харрикейны, и мы несли чудовищные потери. Я потерял своего командира группы. Адъютант и все три командира эскадрилий погибли в течение примерно двух недель. Я, молодой лейтенант, стал командиром моей 8-й эскадрильи в возрасте 22 лет. И я командовал ею 3 года.

В: Полагаю, весь этот боевой опыт помог вам, когда потом вас перевели в Россию?

О: Да, это верно.

В: В каких еще районах вы служили во время войны?

О: Ну, нас отозвали в Германию, где мы обучали новых пилотов, после чего нас отправили в Румынию. Мы защищали нефтяные поля и мосты через Дунай вплоть до Болгарии. Мы базировались у Бухареста, столицы Румынии. Но это продолжалось недолго, с декабря 1940 по март 1941. Когда нас перебросили в Болгарию, началась война в Греции. Я также принимал участие в боевых действиях над Критом в мае 1941 года. Когда с Критом было покончено, я вернулся назад из Румынии, и мы получили новый самолет, Мессершмитт Bf-109F, который был гораздо лучше. У него были скругленные законцовки крыльев и новый двигатель Даймлер-Бенц 603. В тот момент, в июне 1941 года, началась война с Россией. С этого момента и до 1944 года я находился в южной части России, на Кавказе, в Днепропетровске, Сталинграде и других местах. Это была очень “подвижная” война, в противоположность с северной частью Русского фронта, которая была более стабильной. Весной я вернулся в Германию, чтобы защищать Родину, летая против 8-й Воздушной армии, как вы знаете, против всех этих истребителей Норт Америкэн Р-51 Мустанг, Локхид Р-38 Лайтнинг и Репаблик Р-47 Тандерболт.

В: Расскажите о катастрофе, во время которой вы повредили вашу спину.

О: Это произошло 28 ноября 1941 года. Я летел между Таганрогом и Ростовом. В те дни было очень холодно. Температура была 40 градусов ниже нуля по Цельсию. После полудня я вылетел на задание, которое мы называли свободной охотой, когда я и мой ведомый натолкнулись на русских. Начинало смеркаться, когда я схватился с русским и поджег его. В таких условиях при недостатке света, я был немного ослеплен. Я не обратил внимания, а ко мне сзади зашел русский. Он попал мне в двигатель, и тот встал, я был над русской территорией, и сразу же развернулся, чтобы попытаться достичь германских линий – не особо четких, но я видел несколько германских танков. Я полетел на запад, и попытался совершить вынужденную посадку, но увидел, что приземлюсь в месте, которое они называют “байкал”. Это был маленький овраг прямо поперек направления моего движения, и я коснулся земли на слишком большой скорости. Самолет ударился и подпрыгнул. Я перелетел через овраг и толкнул ручку управления вперед. Я приземлился на другой стороне. Последнее, что я помню, это несущуюся на меня стену, удар и я отключился. Остальное я узнал от моего ведомого, который летал вокруг меня и наблюдал за происходящим. Когда все было кончено, мои крылья лежали отдельно, двигатель отдельно, и, слава Богу, я не оказался охваченный огнем. Я был посреди обломов, а рядом оказался германский танк. Экипаж выскочил из него и вытащил меня из кабины. Я был без сознания, и я не знаю, как я выжил. Тем вечером я оказался в сгоревшей школе в Таганроге. Это была своего рода станция скорой помощи, и там не осуществлялось никакого лечения.

В: Вам здорово повезло.

О: Да, мне повезло. В катастрофе я сломал себе спину в трех местах – восьмой и девятый позвонки грудной области и пятый позвонок поясничной зоны. Долгое время правая часть моего тела и правая нога были парализованы.

В: Сколько раз вы были ранены за время войны?

О: Я был ранен три раза, а был сбит около восьми раз. Я приземлялся на нейтральной полосе, я прыгал с парашютом и меня подбирали танкисты и т.д. Мне все время везло, исключая трех серьезных ранений. Первый раз это была моя спина. Потом меня подбили, и я был ранен в лицо и в руку, а в третий раз выпрыгнул с парашютом и Р-47 Тандерболт отстрелил мне большой палец на левой руке.

В: Вы повстречали свою жену Герту, когда находились в госпитале.

О: Да. Она была доктором, и мы повстречались после моей катастрофы в России. Меня вовремя вывезли, и я снова вернулся в Румынию. Мы тогда отступали, и рентгенов не было; был просто хаос. В Румынии, мне сделали рентген и доктор сказал мне: “Полеты? Вы можете забыть о них!” поскольку моя спина была сломана в трех местах. Мое тело полностью поместили в гипс и, когда через неделю он зафиксировался, меня погрузили на поезд, который восемь дней ехал через Румынию и Карпаты. Конечным пунктом была Вена, куда мы прибыли ночью на железнодорожную станцию. Приехали доктора и прочли все, что было написано у меня на груди – о том, что со мной произошло. Они отвезли меня в госпиталь, а на следующее утро Герта оказалась доктором, который осматривал меня, и позднее она стала моей женой.

проложение следует...